Как и обещалось, 9 января съездили с народом в сауну. Из примерно пятнадцати приглашённых приехало пятеро, на что и был расчёт, ибо семеро (героическая пятёрка и мы с Виней) как раз разместились в сауне с комфортом, примерно вот так:
По истечении трёх часов я пресёк поползновения Ками растянуть сауну до полного непотребства и пригласил всех желающих продолжать веселье к нам в гости. Дженни и Эра предпочли разъехаться сразу по домам, так что на ночь мы заполучили троих: Ками, Мичи и Пуха. Продолжившееся далеко за полночь весёлое общение, сперва полным составом, потом втроём (Ками и Мичи создавали дружественный эротический фон в соседней комнате) и было тем, что Аэн сам себе прописал. Могу констатировать, что трёхмесячный недотрёп, наконец-то, заглушен.
Поскольку беседа происходила в атмосфере юмора, чувственности и доверительности, я словил достаточно тем для размышления. И сейчас, убедившись, что в семь утра сна всё ещё ни в одном глазу, оставил Вине с Пухом диван, а сам прихватил ноут на кухню и решил накидать немножко про любовь.
Поводом к обмысливанию данной темы стал следующий диалог (реплики даются в сокращении):
Виня: Это потому что ты никого не любишь.
Аэн: Любовь измеряется готовностью человека жертвовать своими интересами ради интересов объекта любви. Но ты, конечно, скажешь, что любовь измерить нельзя, определить нельзя и даже описать толком нельзя.
Виня: Да.
Аэн: Но, поскольку я не могу оперировать термином, которому не дал определения, то для меня любовь определена вот так и имеет критерий для измерения. Таким образом, могу сказать про себя, что я люблю примерно с одинаковой силой двух человек - Виню и Ритку, а все остальные довольно далеко в хвосте.
Пух поддакивает.
В конце концов, свет был выключен, Виня уткнулась Пуху сиськой в спину, и я получил возможность поразмышлять над сказанным.
Давным-давно, ещё в универе, я дал определение любви, которое меня довольно долго устраивало. Любовь, согласно оному, это ничем не обоснованное предпочтение одного человека всему окружающему миру. Но в последние годы я стал крайне редко употреблять определяемое слово, и всё потому, что назрела коррекция определения.
Конечно, в диалоге я высказался неточно. Если определять любовь только через альтруизм (в сущности, жертвование своими интересами ради чужих - это именно он и есть), то в первую очередь любимыми людьми оказываются родственники, а это явно уводит нас от предмета разговора. Посему уточняю. Любовь - это сочетание желания интимной близости с человеком и альтруизма по отношению к нему.
Это определение чрезвычайно забавно, поскольку первая составляющая любви глубоко эгоистична, то есть две составляющие любви друг другу противоречат, а потому любовь оказывается трагична по определению - ну не прелесть ли! Трагедия, как известно - это когда герой падает жертвой своих различных равно благородных устремлений. Трагизм - ощущение возможности трагедии.
Развитием любовного чувства являются целенаправленные действия человека по достижению обеих составляющих любви.
Теперь перейду к конкретным примерам.
Виня.
Трагизм ситуации заключается в том, что на альтруистические цели уходит огромный временной и денежный ресурс, достижение же эгоистической цели от вложений ресурса практически не зависит. Ресурс же тратится не столько на саму Виню (она весьма скромна в потребностях), сколько на семейную инфраструктуру, то есть на упрочнение материальной составляющей привязанности нас друг к другу. Таким образом, если первая, эгоистичная цель, вследствие тех или иных причин окажется для меня полностью недостижимой, порвать отношения окажется, тем не менее, чрезвычайно сложно, и это будет трагедия. В постоянном предчувствии таковой я и живу.
Ритка.
Комизм ситуации заключается в том, что эта любовь является полностью неразделённой. То есть, не только в первой, но и во второй составляющей. Имея мощное желание интимной близости с Риткой (сюда в первую очередь входит секс, но речь не только о нём, иначе зачем бы мне пользоваться двумя словами там, где можно сказать одно) и не менее мощное желание быть ей полезным, я практически не востребован на обоих фронтах. Такая ситуация, при достаточно регулярных контактах, в условиях взаимной честности и, в общем, симпатии, может длиться бесконечно долгое время, что меня уже радует, поскольку любовь, при всей своей вредности для организма - чрезвычайно приятное чувство, само по себе. И, в общем, несмотря на то, что развитие чувства по любой из составляющих его только усилит, а потому это мне весьма желанно, я не имею ничего против того, чтобы всё оставалось так, как есть. Ибо данная ситуация является вырожденным случаем любви и оказывается трагичной лишь в том случае, когда больше любить ну вот совсем некого. По крайней мере, за несколько лет моей любви мы не сделали друг дружке ни единой серьёзной гадости.
Для порядка упомяну также отношения приятельства (быть рядом с этим человеком приятно) и товарищества (отношения строятся на взаимных услугах). Здесь довольно чистыми примерами являются дрыхнущие в алькове и гостиной соответственно Пух и Ками. Первый мне весьма приятен в общении, и более нас не связывает вообще ничего. Второй мне абсолютно безразличен, с ним даже поговорить толком не о чем, зато мы ко взаимной выгоде эксплуатируем один другого. Сочетание товарищества и приятельства можно, в общем-то, называть дружбой, хотя большого смысла во введении этого термина я не вижу, ибо это чисто механическое сочетание, не приводящее к качественным изменениям в отношениях.
По истечении трёх часов я пресёк поползновения Ками растянуть сауну до полного непотребства и пригласил всех желающих продолжать веселье к нам в гости. Дженни и Эра предпочли разъехаться сразу по домам, так что на ночь мы заполучили троих: Ками, Мичи и Пуха. Продолжившееся далеко за полночь весёлое общение, сперва полным составом, потом втроём (Ками и Мичи создавали дружественный эротический фон в соседней комнате) и было тем, что Аэн сам себе прописал. Могу констатировать, что трёхмесячный недотрёп, наконец-то, заглушен.
Поскольку беседа происходила в атмосфере юмора, чувственности и доверительности, я словил достаточно тем для размышления. И сейчас, убедившись, что в семь утра сна всё ещё ни в одном глазу, оставил Вине с Пухом диван, а сам прихватил ноут на кухню и решил накидать немножко про любовь.
Поводом к обмысливанию данной темы стал следующий диалог (реплики даются в сокращении):
Виня: Это потому что ты никого не любишь.
Аэн: Любовь измеряется готовностью человека жертвовать своими интересами ради интересов объекта любви. Но ты, конечно, скажешь, что любовь измерить нельзя, определить нельзя и даже описать толком нельзя.
Виня: Да.
Аэн: Но, поскольку я не могу оперировать термином, которому не дал определения, то для меня любовь определена вот так и имеет критерий для измерения. Таким образом, могу сказать про себя, что я люблю примерно с одинаковой силой двух человек - Виню и Ритку, а все остальные довольно далеко в хвосте.
Пух поддакивает.
В конце концов, свет был выключен, Виня уткнулась Пуху сиськой в спину, и я получил возможность поразмышлять над сказанным.
Давным-давно, ещё в универе, я дал определение любви, которое меня довольно долго устраивало. Любовь, согласно оному, это ничем не обоснованное предпочтение одного человека всему окружающему миру. Но в последние годы я стал крайне редко употреблять определяемое слово, и всё потому, что назрела коррекция определения.
Конечно, в диалоге я высказался неточно. Если определять любовь только через альтруизм (в сущности, жертвование своими интересами ради чужих - это именно он и есть), то в первую очередь любимыми людьми оказываются родственники, а это явно уводит нас от предмета разговора. Посему уточняю. Любовь - это сочетание желания интимной близости с человеком и альтруизма по отношению к нему.
Это определение чрезвычайно забавно, поскольку первая составляющая любви глубоко эгоистична, то есть две составляющие любви друг другу противоречат, а потому любовь оказывается трагична по определению - ну не прелесть ли! Трагедия, как известно - это когда герой падает жертвой своих различных равно благородных устремлений. Трагизм - ощущение возможности трагедии.
Развитием любовного чувства являются целенаправленные действия человека по достижению обеих составляющих любви.
Теперь перейду к конкретным примерам.
Виня.
Трагизм ситуации заключается в том, что на альтруистические цели уходит огромный временной и денежный ресурс, достижение же эгоистической цели от вложений ресурса практически не зависит. Ресурс же тратится не столько на саму Виню (она весьма скромна в потребностях), сколько на семейную инфраструктуру, то есть на упрочнение материальной составляющей привязанности нас друг к другу. Таким образом, если первая, эгоистичная цель, вследствие тех или иных причин окажется для меня полностью недостижимой, порвать отношения окажется, тем не менее, чрезвычайно сложно, и это будет трагедия. В постоянном предчувствии таковой я и живу.
Ритка.
Комизм ситуации заключается в том, что эта любовь является полностью неразделённой. То есть, не только в первой, но и во второй составляющей. Имея мощное желание интимной близости с Риткой (сюда в первую очередь входит секс, но речь не только о нём, иначе зачем бы мне пользоваться двумя словами там, где можно сказать одно) и не менее мощное желание быть ей полезным, я практически не востребован на обоих фронтах. Такая ситуация, при достаточно регулярных контактах, в условиях взаимной честности и, в общем, симпатии, может длиться бесконечно долгое время, что меня уже радует, поскольку любовь, при всей своей вредности для организма - чрезвычайно приятное чувство, само по себе. И, в общем, несмотря на то, что развитие чувства по любой из составляющих его только усилит, а потому это мне весьма желанно, я не имею ничего против того, чтобы всё оставалось так, как есть. Ибо данная ситуация является вырожденным случаем любви и оказывается трагичной лишь в том случае, когда больше любить ну вот совсем некого. По крайней мере, за несколько лет моей любви мы не сделали друг дружке ни единой серьёзной гадости.
Для порядка упомяну также отношения приятельства (быть рядом с этим человеком приятно) и товарищества (отношения строятся на взаимных услугах). Здесь довольно чистыми примерами являются дрыхнущие в алькове и гостиной соответственно Пух и Ками. Первый мне весьма приятен в общении, и более нас не связывает вообще ничего. Второй мне абсолютно безразличен, с ним даже поговорить толком не о чем, зато мы ко взаимной выгоде эксплуатируем один другого. Сочетание товарищества и приятельства можно, в общем-то, называть дружбой, хотя большого смысла во введении этого термина я не вижу, ибо это чисто механическое сочетание, не приводящее к качественным изменениям в отношениях.