А сегодня мы возили саночки.
Утром, то есть около двух часов, мы с кузеном добрались до разбираемой на хлам и полуфабрикат квартиры, и обнаружили в двери записку. Администрация находящегося под нами магазина очень хотела, чтобы мы прибрались. Ага, подумал я, сейчас мы вам добавим. Мимо шла тётечка. Выяснив, что я не Джамшут какой, а доподлинный хозяин данной недвижимости, она ностальгичеким тоном сказала, мол, когда она делала ремонт, то после ещё и прибралась в подъезде, поскольку было стыдно перед соседями. Я заверил её, что когда я закончу выносить мусор, то непременно приберусь в подъезде, не потому что стыдно, а потому что это логичное завершение процесса уборки. Тётечка обрадовалась и спросила, не против ли я установки домофона (сейчас на двери подъезда кодовый замок). Я ответил, что от коллектива отрываться в данном вопросе не намерен. Ну, я к вам ещё зайду, пообещала тётечка, и больше я её не видел.
Оставив Пашку доламывать полы, поехал заказывать входную дверь. Верный принципу экономить на всём, кроме собственной работы, купил в итоге дверь за смешные копейки (4290р) на оптовом складе, доставил микроавтобусом за стописят и лично вспёр эту дуру на второй этаж и внутрь. Завтра с утра два хлопца с данной мне на складе визитки за тысячу сто мне эту дверь будут ставить.
По возвращении с дверью застал остававшиеся шестнадцать квадратов пола почти выломанными, а кузена сильно обезвоженным. Сходил за соком, отпоил, доломали по-быстрому доски, давай метать их в окошко. Вскоре под окошком выстроилась очередь за дровами. Сперва приличного вида мужичок, затем бомжеватого вида тётечка, а уже к самому шапочному разбору ещё один мужичок, с санками. Так что доски к мусорному баку на сей раз переть не пришлось. Зато потом в окно полетели плиты лежавшего под досками прессованного картона, или как уж там эта ерунда по науке называется. Как ни странно, охотники до дров эту несомненно горючую субстанцию презрели, так что вышел я с саночками и принялся возить плиты к баку. Бак быстро переполнился, и я, дав себе мысленный зарок никогда не просрачивать плату за коммунальные услуги, стал складывать хлам рядом.
Уже изрядно стемнело, когда картон переехал к мусорке. Под ним на полу обнаружился слой толя. Оторвав частично и его, мы вздохнули с облегчением: дальше уже точно бетон. С толем будем воевать завтра.
Завершающим аккордом стало подметание под окном и в подъезде.
Пашка по возвращении навернул пельменей и сразу рухнул в койку, читать перед сном здоровенный талмуд по операционным системам. Третий день дался ему особенно тяжело. А у меня уже правая нога, та, что с пробитой гвоздём пяткой, болит почти так же сильно, как левая, ничем не пробитая. И это не может не радовать.
Утром, то есть около двух часов, мы с кузеном добрались до разбираемой на хлам и полуфабрикат квартиры, и обнаружили в двери записку. Администрация находящегося под нами магазина очень хотела, чтобы мы прибрались. Ага, подумал я, сейчас мы вам добавим. Мимо шла тётечка. Выяснив, что я не Джамшут какой, а доподлинный хозяин данной недвижимости, она ностальгичеким тоном сказала, мол, когда она делала ремонт, то после ещё и прибралась в подъезде, поскольку было стыдно перед соседями. Я заверил её, что когда я закончу выносить мусор, то непременно приберусь в подъезде, не потому что стыдно, а потому что это логичное завершение процесса уборки. Тётечка обрадовалась и спросила, не против ли я установки домофона (сейчас на двери подъезда кодовый замок). Я ответил, что от коллектива отрываться в данном вопросе не намерен. Ну, я к вам ещё зайду, пообещала тётечка, и больше я её не видел.
Оставив Пашку доламывать полы, поехал заказывать входную дверь. Верный принципу экономить на всём, кроме собственной работы, купил в итоге дверь за смешные копейки (4290р) на оптовом складе, доставил микроавтобусом за стописят и лично вспёр эту дуру на второй этаж и внутрь. Завтра с утра два хлопца с данной мне на складе визитки за тысячу сто мне эту дверь будут ставить.
По возвращении с дверью застал остававшиеся шестнадцать квадратов пола почти выломанными, а кузена сильно обезвоженным. Сходил за соком, отпоил, доломали по-быстрому доски, давай метать их в окошко. Вскоре под окошком выстроилась очередь за дровами. Сперва приличного вида мужичок, затем бомжеватого вида тётечка, а уже к самому шапочному разбору ещё один мужичок, с санками. Так что доски к мусорному баку на сей раз переть не пришлось. Зато потом в окно полетели плиты лежавшего под досками прессованного картона, или как уж там эта ерунда по науке называется. Как ни странно, охотники до дров эту несомненно горючую субстанцию презрели, так что вышел я с саночками и принялся возить плиты к баку. Бак быстро переполнился, и я, дав себе мысленный зарок никогда не просрачивать плату за коммунальные услуги, стал складывать хлам рядом.
Уже изрядно стемнело, когда картон переехал к мусорке. Под ним на полу обнаружился слой толя. Оторвав частично и его, мы вздохнули с облегчением: дальше уже точно бетон. С толем будем воевать завтра.
Завершающим аккордом стало подметание под окном и в подъезде.
Пашка по возвращении навернул пельменей и сразу рухнул в койку, читать перед сном здоровенный талмуд по операционным системам. Третий день дался ему особенно тяжело. А у меня уже правая нога, та, что с пробитой гвоздём пяткой, болит почти так же сильно, как левая, ничем не пробитая. И это не может не радовать.
